В статье анализируется взаимодействие сакрального и мирского элементов в пространстве христианского храма, проблема границы мирского и сакрального и варианты ее решения в истории христианской церкви. Характер взаимодействия сакрального и мирского определяется космическим характером христианства. Христианство стремится к освящению окружающего мира и изменению его на Божественных началах, так как мир сотворен Богом и несет на себе Его образ. Высшей формой преображения мира является таинство Евхаристии. Конечное преображение мира, согласно христианскому учению, возможно после Второго Пришествия Христа.
С первых веков существования христианства граница сакрального и мирского пространств в храме была подвижной, а богослужение предполагало активное участие мирян. В первые века христианства алтарь храма выделялся из его пространства, но не отделялся от верующих. Миряне имели возможность видеть происходящее в алтаре и участвовать в таинствах через приношения. Такие черты характерны как для Византии, так и для Руси X–XIII вв. В дальнейшем возникает проблема нарушения баланса мирского и сакрального элементов, которая по-разному решается на Западе и Востоке.
Христианский Запад пошел по пути интеграции сакрального пространства в мирскую жизнь. Первоначально это проявилось в совершении молитв и тайнодействий «лицом к народу». Возникло представление, что такое совершение молитв соответствует Тайной Вечере Христа и апостолов. По той же причине место епископа в храме было перенесено ближе к молящимся мирянам. Позже произошел переход к богослужению на национальных языках. Все это привело к прогрессирующей десакрализации богослужения.
По-другому развивалось богослужение на Востоке. Здесь приоритетным стало разделение священного и мирского пространств, что проявилось в увеличении высоты алтарной преграды и появлении высокого иконостаса. В дальнейшем снижается активность участия мирян в богослужении, а в XVII столетии происходит окончательное разделение сакрального и мирского пространств. В результате литургической реформы патриарха Никона изменяется положение священника. Священник понимается как носитель благодати, положение которого выше положения мирянина. Из текстов богослужения удаляются слова, имеющие мирское значение. Так возникает сфера мирской жизни, отдельная от церковной жизни. Это ведет к секуляризации культуры.
Таким образом, западные и восточные христиане от христианской идеи освящения мира разными путями пришли не к освящению пространства жизни людей, а к секуляризации культуры и богослужения. Но богослужение и устройство храма на христианском Востоке, имея тенденцию к отделению своего пространства от мирского, все же в большей степени, чем Запад, сохраняет сакральное содержание христианства.
The article analyzes the interaction of sacred and secular elements in the space of the Christian Church, the problem of the boundary between the secular and the sacred, and options for its solution in the history of the Christian Church. The nature of the interaction between the sacred and the secular is determined by the cosmic character of Christianity. Christianity seeks to sanctify the surrounding world and change it by divine principles, since the world was created by God and has His image. The highest form of transformation of the world is the sacrament of the Eucharist. The final transformation of the world, according to the Christian doctrine, is possible after the Second Coming of Christ. Since the first centuries of Christianity, the border of the sacred and secular spaces in the temple was mobile, and the service involved the active participation of the laity. In the first centuries of Christianity, the altar of the temple stood out from its space, but was not separated from the faithful. Lay people were able to see what was happening in the altar and participate in the sacraments through offerings. Such features are typical for both Byzantium and Russia of the 10th–13th centuries. Later, the problem of disturbing the balance of the secular and sacred elements appears; it is solved differently in the West and East. The Christian West has taken the path of integrating the sacred into its secular life. Initially, this was manifested in the performance of prayers and sacraments “facing people”. There was an idea that such a performance of prayers corresponds to the Last Supper of Christ and the apostles. For the same reason, the bishop’s place in the church was moved closer to the praying lay people. Later, there was a transition to perform liturgy in national languages. All this led to the progressive desacralization of liturgy. In the East, liturgy developed in a different way. The separation of the sacred and secular spaces became a priority, which was manifested in the increase in the height of the altar barrier and in the appearance of a high iconostasis. Then the activity of lay participation in liturgy decreases, and, in the 17th century, the final separation of the sacred and secular spaces takes place. As a result of Patriarch Nikon’s liturgical reform, the position of the priest changes. A priest is understood as a bearer of grace, whose position is higher than that of a lay person. Words that have a secular meaning are removed from the texts of the service. The sphere of secular life that is separate from church life appears. This leads to the secularization of culture. Thus, Western and Eastern Christians came from the Christian idea of sanctifying the world in different ways to the secularization of culture and worship rather than to the sanctification of the space of people’s lives. But liturgy and the arrangement of the temple in the Christian East, with its tendency to separate its space from the secular, still preserve the sacred content of Christianity to a greater extent than the West.
The Last Supper of the West? An Essay on Reason, Subreption, and the Invalidating Rationality