В центре исследования лежит феномен бандитизма, под которым традиционно понимают как уголовные преступления, так и политически мотивированное антисоветское вооруженное подполье в контексте Великой Отечественной войны. Методы исследования базируются на анализе советской политико-юридической терминологии 1920–1940-х гг., оценочных позиций и количественных данных в документах и справках. Изучение кейса Кабардино-Балкарии, республики, претерпевшей прифронтовые боевые действия, нацистскую оккупацию и депортацию одного из титульных народов, открывает возможность проследить факторы влияния на динамику преступности и учет ее численности. Авторы демонстрируют противоречия в количественных данных по бандитизму в документах органов безопасности и армейских сводках. Показано, что до и в период Великой Отечественной войны не сложилась четкая грань между политическим бандитизмом и преступлениями против управленческого и хозяйственного порядка, а условия войны в значительной степени политизировали проявления локальной преступности. По мнению авторов, смешение уголовного и политического бандитизма повлияло на структуру и содержание справок о политическом состоянии в национальных автономиях. В случае с обвиненными в массовом предательстве и депортированными балкарцами оценка численности бандитизма сопряжена с рядом факторов – проживание балкарцев в горной части республики, которая традиционно привлекала правонарушителей разных национальностей; влияние планирования депортации на процесс составления документов по бандитизму. Обоснованно то, что в тыловой зоне Кабардино-Балкарии немецкие диверсии не смогли оказать существенного влияния на развитие вооруженного подполья в наиболее активной фазе его развития в 1942–1944 гг.
The article investigates the phenomenon of banditry, which is traditionally understood as both criminal offenses and the politically motivated anti-Soviet armed underground in the context of the Great Patriotic War. The research methods are based on the analysis of the Soviet political and legal terminology of the 1920s – 1940s, as well as estimated positions and quantitative data in documents and references. The exploration of the case of Kabardino-Balkaria, a republic that suffered front-line hostilities, Nazi occupation, deportation of one of the titular ethnic groups, opens up the possibility of tracing the factors influencing both the dynamics of crime and accounting for its number. The authors demonstrate contradictions in quantitative data on banditry in the documents of the security agencies and army reports. In view of the fact there was no clear line between political banditry and crimes against the management and economic order before and during the Great Patriotic War, the conditions of the war largely politicized the manifestations of local crime. The authors point out that mixing of criminal and political banditry influenced the structure and content of information on the political situation in Soviet national autonomies. In the case of the deported Balkar people, the accusations of mass betrayal and the estimation of the banditry levels are associated with certain factors – the residence of Balkars in the mountainous part of the republic, which traditionally attracted offenders of different nationalities; the impact of deportation planning on the process of drafting documents on banditry. It is argued that in the rear front in Kabardino-Balkaria, Nazi German sabotage groups did not have a significant impact on the development of the armed underground in the most active phase of its development in 1942-1944.
Punitive operations and their victims: 1941—1944 (based on materials from Belarus and North West Russia)