Аннотация В статье рассматривается роль и место Сирии (включая Ливан и Палестину) в системе османских владений на протяжении нескольких веков от османского завоевания до периода правления султана Абдул-Хамида II. В течение четырех столетий османского владычества территория исторической Сирии (Билад аш-Шам) была одним из важнейших компонентов османской системы и играла роль связующего звена между Анатолией, Египтом, Ираком и Хиджазом. Необходимость ежегодной организации хаджа с символами султанской власти и покровительства над святынями Мекки и Медины определяла особую стратегическую важность сирийских провинций Османской империи. Несмотря на ряд серьезных угроз во время общего кризиса османской государственности (конец XVI начало XIX вв.), имперскому центру удалось сохранить контроль над Сирией путем создания сдержек и противовесов между местными элитами. В XIX в. и особенно в период правления Абдул- Хамида II (18761909 гг.), сохранение Сирии под османским контролем стало вопросом существования Османской империи, которая перед лицом растущего европейского давления и интервенции потеряла большую часть своих владений на Балканах и в Северной Африке. Задача укрепления связей между имперским центром и периферией в сирийских вилайетах в последней четверти XIX в. была в целом успешно решена. К началу XX в. Сирия была одним из наиболее политически спокойных и прочно связанных со Стамбулом регионов Османской империи. Этому в значительной степени способствовали довольно высокий уровень общественной безопасности, развитие внешней торговли, рост образования и постепенная интеграция местных элит (как мусульман, так и христиан) в османские государственные и социальные механизмы. Положение Сирии в системе османских владений показало, что процесс ослабления и территориальной дезинтеграции Османской империи в эпоху реформ не был линейным и наряду с потерей владений и влияния на Балканах, в азиатской части империи в течение XIX и начала XX вв. происходил параллельный процесс имперской консолидации.Abstract The article examines the role and place of Greater Syria (including Lebanon and Palestine) in the system of Ottoman possessions over several centuries from the Ottoman conquest to the period of the reign of Abdul Hamid II. For four centuries of Ottoman domination, the territory of historical Syria (Bilad al-Sham) was one of the most important components in the Ottoman system and played the role of a link between Anatolia, Egypt, Iraq and Hijaz. The need to ensure the Hajj with symbols of Sultan power and patronage over the shrines of Mecca and Medina each year determined the special strategic importance of the Syrian provinces of the Ottoman Empire. Despite a number of serious threats during the general crisis of the Ottoman state system (late 16th early 19th centuries), the imperial center managed to maintain control over Syria by creating checks and balances between local elites. In the 19th century. And especially during the reign of Abdul Hamid II (18761909), keeping Syria under Ottoman control became a matter of existence for the Ottoman Empire, which, in the face of increasing European pressure and intervention, lost most of its possessions in the Balkans and North Africa. The task of strengthening ties between the imperial center and the periphery in Syrian vilayets in the last quarter of the 19th century was generally successfully resolved. By the beginning of the 20th century, Syria was one of the most politically calm and firmly connected with Istanbul regions of the Ottoman Empire. This was greatly facilitated by a fairly high level of public safety, the development of foreign trade, the growth of education and the gradual integration of local elites (both Muslims and Christians) into Ottoman state and social mechanisms. Syrias position in the system of Ottoman possessions clearly showed that the process of weakening and territorial disintegration of the Ottoman Empire during the era of reform was not linear, and along with the loss of possessions and influence in the Balkans, in the Asian part of the empire during the 19th and early 20th centuries there was a parallel process of imperial consolidation.
Spatiotemporal dynamics of similarity-based neural representations of facial identity
