SEMIOLOGY OF PRELITERATE ASTRAL FIGURES

В течение долгого времени идеограммы и графемы неолитического периода интересовали преимущественно археологов, этнологов, культурологов и историков религии. Однако с развитием и упрочением дисциплинарных позиций археоастрономии они все больше становились предметом внимания историков астрономии. Несомненная ориентированность памятников эпохи бронзы по значимым солнечным и лунным направлениям, связанным с азимутами восхода и / или захода этих светил в экстремальные моменты солнечных и лунных циклов, убедительно свидетельствует о том, что представители бронзового века были неплохими астрономами. А это, в свою очередь, означает, что для полноценного понимания оставленной ими символики (если она действительно являлась таковой) нужно обладать компетенцией астронома, хорошо знакомого с основами хотя бы сферической астрономии. Эпоха бронзы в фазе ее наивысшего развития прекрасно ориентировалась по сторонам горизонта, имела представление о тропическом годе как о цикле повторений положений Солнца относительно горизонта, знала о солнцестояниях и равноденствиях, различала азимуты самой высокой и самой низкой Луны, возвела монументальную архитектуру для регулярных наблюдений за Солнцем и Луной и даже изобрела первое, идеографическое, письмо, хотя и не повсеместно. Очень сложно представить, чтобы столь насыщенная система представлений и действий родилась разом, без эволюционного накопления деталей этого довольно сложного знания и цепочек ярких прозрений, подготовивших итоговое открытие, материализовавшееся в каменных и письменных памятниках бронзового века. Указанное обстоятельство вынуждает нас с максимальной пристальностью всматриваться в символику эпох, предшествовавших бронзовому веку, а именно – в символику неолита и энеолита. Не сохранила ли она в себе каких-то следов формализации первичных астрономических наблюдений, результаты которых были усвоены, усовершенствованы и широко использованы представителями бронзового века? В данном исследовании предпринимается попытка, использовав систему значений неолитических знаков Ариэля Голана и гипотезу стадиального называния знаков зодиака Александра Гурштейна, выявить в комплексе неолитических символов, графем и идеограмм знаки, предположительно употреблявшиеся для обозначения астрономических значений. В ходе семиологического анализа неолитических идеограмм выявлены категории символов и знаков, сложно поддающихся интерпретации с точки зрения данных археологии и этнографии, но имеющих очевидные признаки корреляций с ритмами смены сезонов тропического года. Это так называемые знаки «двух солнц», «Ф-образные знаки» и «четырехчастно-парные символы». Анализ их вероятной семантики позволяет предположить, что появлению концепта «протозодиака» могло предшествовать более простое бинарное членение года, маркируемое оппозицией зимнего и летнего солнцестояний. В связи с этим внесены уточнения в гипотезу Гурштейна, касающиеся семантики и символической значимости первого зодиакального квартета. For a long time, ideograms and graphemes of the Neolithic period were primarily the particular archaeological, ethnological, cultural, and theological interest. However, as archaeoastronomy consolidated its disciplinary positions, they were increasingly becoming a matter of attention for historians of astronomy. Indisputable alignments of archaeological remains toward the points of midsummer and midwinter risings and settings of the sun shows conclusively that people of the Bronze Age were expected to have a still greater knowledge of astronomy. The broad truth of the cyclical movements of the points of rising and setting and their correlation with the cycle of growth in nature was certainly known from very early times. That, in turn, means that the thorough understanding of the oldest symbolism to have come down to us – if it, in fact, was so – is only possible when a researcher is familiar at least with spherical astronomy. At their highest stage of development the Bronze Age people certainly knew the cardinal points of the horizon; they were aware of the tropical year as a cycle of repetition of the position of the sun against the horizon; they knew about solstices and equinoxes; some of them distinguished between azimuth positions of the highest and the lowest moon; they built monumental architecture for regular observations of the sun and the moon, and even invented writing, though not everywhere. It would be hard to imagine that such a complicated system of ideas and actions was created all at once, without an evolutionary accumulation of that rather complex knowledge and a concatenation of insights which came together to make the final discovery embodied in stone monuments of the Bronze Age. The given circumstance forces us to look closely into ideograms of the pre-Bronze Ages, namely the Neolithic and the Aeneolithic ones. Is it possible to find there some traces of formalization of primary astronomical observations which could be assimilated, developed, and widely adopted by representatives of the Bronze Age? This study attempts to identify among the corpus of Neolithic symbols, graphemes, and ideograms those of them that could be supposedly used as denotations for astronomical meanings. The article uses the system of Neolithic meanings developed by Ariel Golan as the reference body. The astronomical part of the study is based on the gradualist concept of the Western Zodiac by Alexander Gurshtein. In the course of a semiological analysis of Neolithic ideograms, categories of symbols and signs have been identified that are difficult to interpret from the point of view of archaeological and ethnographic data. However, they show clear signs of correlation with the rhythms of the seasons. Among these are, for instance: the so-called sign of ‘two suns,’ ‘f-shaped’ signs, and ‘four-part-binary symbols.’ Analysis of their probable semantics suggests that ‘protozodiac’ concept could have been preceded by a simpler binary division of the year indicated by opposition between the winter and summer solstices. In this regard, clarifications, concerning semantics and symbolic meanings of the first zodiacal quartet are included in the hypothesis by Gurshtein.