Актуальность предпринятого исследования обусловлена тем, что причастие в современном осетинском языке не привлекало активного внимания ученых, имеются лишь общие описания причастий, а специальные исследования, посвященные причастиям, практически отсутствуют. Представляется интересным и актуальным сравнение системы причастий и их грамматических особенностей в осетинском и русском языках. Этот интерес обусловлен принадлежностью сопоставляемых языков к общей индоевропейской семье языков, а также тесным их взаимодействием в условиях двуязычия, что, очевидно, может отразиться и на системе причастий. Научная новизна данной статьи заключается в том, что в ней исследуются грамматические особенности всех разрядов причастий в осетинском языке в сопоставлении с русским языком. На основании проведенного анализа установлено, что в современном осетинском языке система причастий включает пять разрядов, разнообразных в своих грамматических проявлениях, в степени регулярности, в склонности переходить в состав других частей речи. Выявлены наиболее значительные отличия осетинских причастий от русских: существование причастий будущего времени в системе осетинского языка, отсутствие у причастий показателей времени и залога, а также именных грамматических категорий (падежа, числа, рода). Установлено также, что в осетинском языке категория вида в большей степени управляет категорией времени, в силу чего несовершенный вид причастий предполагает только настоящее время, а совершенный только прошедшее отсутствует четкая залоговая оппозиция причастий в осетинском языке. Определено также, что осетинские причастия не имеют членных (полных) форм, но функционируют в роли и сказуемого, и определения, хотя в большей степени тяготеют к предикативной роли. В осетинском языке причастия гораздо менее употребительны сравнительно с причастиями в русском языке и чаще вступают в отношения грамматической омонимии с другими частями речи.
The relevance of the undertaken study is determined by the fact that participles in the modern Ossetian language are still insufficiently studied. There are only the most general descriptions of grammar features of participles. The comparison of the system of participles and their grammar features seems interesting and actual, especially considering the fact that the Ossetian and Russian languages belong to different groups of the Indo-European language family. Furthermore, in the context of bilingualism the Russian and Ossetian languages interact actively and that can affect the system of participles. The scientific novelty of the article is determined by the fact that it examines the grammatical features of all categories of participles in the Ossetian language in comparison with the Russian language. The conducted research allowed to elicit five categories in the system of participles in the modern Ossetian language. The analysis of the results showed the participles are diverse in their grammatical characteristics, in the degree of regularity, and in the tendency to transition into other parts of speech. The research defined the most significant differences between Ossetian and Russian participles: existence of future participles in the system of the Ossetian language absence of adjectival grammar categories of gender, number and case as well as formal markers of tense and voice in Ossetian participles. The tense category in Ossetian subordinates to the aspect category to a far greater extent therefore the imperfective aspect of participles accepts the present tense forms only, while perfective acts in the past tense forms Ossetian participles lack explicit voice opposition. Ossetian participles do not have full forms, but they can have syntactic functions of both the predicate and the attribute in a sentence, although the predicative function is more typical for them. Participles in the Ossetian language are much less common compared to participles in Russian and are more disposed to conversion (transition to the category of nouns, verbal adverbs, adjectives, words of the state category).
The relationship between the Kazakhs and the peasant-migrants of Western Kazakhstan in the XIX - early XX century
